В один из первых после приезда в Лондон дней мы заказали экскурсию в Виндзор и Стоунхендж. Сделали мы это в своей же гостинице с помощью молодого человека, считавшего свои диалект хинду английским. Весь заказ с оплатой занял около 30 минут, в основном благодаря наличию красочных проспектов и моей помощи в обращении с машинкой для кредитных карточек.
Чувствуя коммиссионные, портье густо украшал проспекты вязью индийского письма и бормотал какие-то мантры, а потом радостно смотрел на нас и кивал головой.
Проспектов была стопка, и начал он с поездки в Шотландию. К концу его обьяснения или молитвы я прикинул время, необходимое на просмотр всех буклетов, и решил, что жизнь слишком коротка. Слегка вывернув ему кисть, которой он прижимал стопку буклетов, я локтем второй руки элегантно смахнул его ручку на пол и выдернул нужный мне проспект из стопки. К тому времени, когда он поднял ручку и посмотрел на стойку, на ней не было ничего, кроме нужного мне буклета. Даже книги записи постояльцев и колокольчика. Следующая его фраза, наверное, переводилась как "Ай шайтан! Однако быстрый попался!"
А потом была кредитная карточка. И машинка к ней. А карта у меня бизнес, то есть такс она просит ввести отдельно. И наступило индийское затмение. Машинка радостно писала нашему портье про такс, он заученным движением, не читая, давил на "Энтер", машинка удовлетворенно показывала ему, что в таком случае денег ему не видать. Парень с упорством, достойным Камасутры, повторял набор на машинке и заученным движением пытался успеть надавить до непонятного сообщения. Машинке эта игра тоже понравилась, и она не отставала. К тому моменту, когда счет стал 3:0 в пользу техники, мне надоело оставаться в роли зрителя. Сопровождая мою речь ритуальной мимикой, понятной любому народу, я попросил его уступить мне место на один раунд. Немного поколебавшись, парень подвинул мне машинку, но забрал мою карту. Последовала оживленная дискуссия и произошла рокировка - индус вернул мне карту, но в то же время быстрым движением отодвинул от меня машинку. Я постарался успокоиться и объяснить ему медленно, что для успешной игры мне нужно и то, и другое. Я даже подкрепил свои слова рисунком на стойке, вернее, я рисовал на многострадальном буклете, но волнение и спешка привели к тому, что часть рисунка оказалась на стойке.
Тут я должен кое-что объяснить. В свое время моя преподавательница черчения хотела уволиться из института, когда увидела нарисованный мною водопроводный кран в разрезе. Одногруппники спорили, кто больше увидит картинок в моих эпюрах. Взглянув на мой рисунок, парень побледнел, но, набравшись мужества, перевернул его, чтобы лучше рассмотреть, после чего молча отдал мне машинку и стал бормотать под нос какое-то заклятие. Когда я уходил, портье по-прежнему бормотал себе под нос заклятья и отодвигал машинку книгой для записей.
Но это была предыстория, на четвертый день мы доехали до места сбора экскурсии и стали обреченно ожидать человека, который должен был нами руководить на протяжении всего дня.
И он пришел. Маленький, пожилой человечек в очках и плаще. Он спокойно подождал в стороне, пока народ рассядется в автобусе, затем, представившись, изложил нам правила игры. Можно было - дышать, смотреть, восхищаться, внимательно слушать. Допускалось - ходить строем, раскрывать зонтики (разумеется, снаружи), шепотом просить соседа сойти с вашей ноги, покупать сувениры в строго отведенное время и в определенном месте. Для людей, потерявших всякий стыд, совесть и человеческое обличие, в виде исключения разрешалось попроситься в туалет. (На этом требовании голос был понижен и лицо нашего гида выражало явную надежду, что среди присутствующих не найдется таких подонков). Все остальное запрещалось. Народ изумленно ахнул. На что последовал быстрый и непреклонный пассаж: "Мы едем в Виндзор - действующую резиденцию Ее Величества, Королевы Англии, да хранит Ее Господь, а потом в Стоунхедж, одно из самых таинственных мест на Земле, я надеюсь, все понимают, что это значит?"
Автобус в это время мягко захлопнул двери, и мы поехали в Виндзор. О Виндзоре особенно писать нечего, как и с большинством подобных памятников - надо видеть и трогать руками. Для меня лично было сюрпризом, что с крепостной стены видно Итон. Да, тот самый, в который попасть до конца 60-х можно было только в том случае, если при рождении мальчика вносили в "Дворовой Лист". Потом, правда, появился "Общий лист", как дань демократии, но более половины принимаемых - до сих пор из списков "Дворового Листа". Посмотрели мы смену караула, пошлялись по тем покоям, куда нас пустили, и спустились к автобусу, который должен был нас везти к Стоунхендж.
Как вы уже догадались, возле дверей нас встречал наш гид с одним единственным вопросом: "Вы же посетили туалет на территории замка?". С каждым новым ответом его лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Убедившись, что все "овцы" в салоне, он безнадежно махнул рукой водителю, мол, поехали, как будет, так будет.
Нашей следующей остановкой был ресторан в стиле трактира XVIII века, с красочным названием "Белая лошадь". Низкие потолки, грубо покрашенные лавки, стены со следами то ли пожара, то ли доказательствами того, что мебель двигали часто и не сильно заботясь о ее сохранности. Пиво было бочковое, еда английская, народ делился на туристов и местных обитателей, слабо пахнущих землей и навозом.
Передохнув и подкрепившись, мы наконец-то поехали к месту, которое я мечтал увидеть очень давно. В свое время в Стране Развитого Социализма выходила серия книг под названием "Мир приключений". Каждый том представлял собой довольно объемный альманах, половину которого занимали научно-фантастические произведения советских и зарубежных писателей, а вторую половину - научно-популярные статьи или же целые исследования на тему необычного и неисследованного. Именно из этих книг я узнал о рисунках в пустыне Наска, о точной геометрии египетских пирамид и т.д и т.п.
И, конечно же, именно там я прочитал впервые о Стоунхендже. Почти 5 листов гипотез и предположений, как с помощью блоков и веревок можно было довезти и поднять каменные глыбы, и короткий абзац в конце исследования о том, что проведенные опыты показали несостоятельность всех способов, описанных выше.
Автобус ехал по сельской Англии (Кстати, эта беседка знаменита на весь мир, именно в ней был заложен краеугольный камень того, что нынче называют демократией), гид обращал наше внимание то налево, то направо, а в это время пошел дождь. Сначала слегка, затем с упорством и силой, достойной лучшего применения. Что я должен сказать, осмотр мокрых каменных глыб под дождем с расстояния больше 5-ти метров - не совсем то, как я себе это представлял. Как оказалось, туристы, желающие оставить свое незабвенное "Ося и Киса тут были", появились задолго до двадцатого века и писали они чаще всего не мелом, а так, чтобы на века.
В общем, обошли мы три раза вокруг этой достопримечательности, потом жена сказала, что она увидела достаточное количество мокрых камней, а сын спросил, можно ли кинуть найденный им поблизости булыжник в ближайший монолит. Я решил не искушать судьбу и простуду, и мы ретировались в автобус.
Как оказалось, некоторые пассажиры из него и не выходили, ограничившись покупкой календаря через окно. Большинство наших попутчиков тоже не любят мокрые большие камни, и довольно скоро мы покатили по дороге в Оксфорд.
Теперь уже пришло время волноваться жене. Сумбурная каша из прочитанной британской литературы в ее голове требовала визуального подтверждения. После Стоунхенджа мое чувство разочарования переросло в скептично-ироничное настроение, крепко разбавленное раздражением от дождя. К моему немалому удивлению, дождь кончился, как только мы подъехали к окраине Оксфорда.
Автобус мягко катился по старинным улицам, народ дружно предвкушал на всех языках обещанный нам "традиционный английский пятичасовой чай." С не менее традиционной английской выпечкой. Снаружи заведение, где должно было проходить наше чаепитие, выглядело более или менее прилично. Но потом мы попали внутрь.
Я узнал много нового об английском чаепитии. Оказывается, холодный чай из ведра можно заливать прямо в титан, не прекращая разлива из него же. "Традиционная английская выпечка" легко обьяснила мне знаменитую вытянутость английских лиц, а также наличие лошадиных зубов у англо-саксов. Сын, давно ожидавший горячего чаю и чего-нибудь сладкого к нему, устроил восстание, как только оказалось, что папа и мама настаивают на том, чтобы он отказался от выпечки под предлогом того, что он может повредить себе зубы. Родители сдались, ребенок убедился в их правоте, а потом из чувства любопытства постучал печеньем по блюдцу, на котором оно лежало. Блюдце раскололось на 3 части, не причинив печенью никаких видимых повреждений. Как всякий здравомыслящий человек и пытливый исследователь, сын решил проверить, разобьется ли другое блюдце или же ему просто попался некачественный предмет сервировки. Мой окрик совпал со звуком соприкосновения печенья со столом. Теперь без блюдца был и я.
Наследник посмотрел ясными глазами на жену. У нее оказалась не только более быстрая реакция, но и больше сообразительности - она подняла чашку вместе с блюдцем... Раздался деревянный стук, и стол украсился еще одной отметиной. Когда-нибудь, если эту таверну не сожгут озверевшие от красот мокрого Стоунхенджа туристы, потомки будут рассматривать этот стол и гадать, чем именно оставлен этот рубец на его поверхности - пивной кружкой, которой грохнули о стол в пылу веселой пьянки, или же панки пытались вырезать на столе очередную хулу демократии.
Оксфорд очень понравился, несмотря на назойливое желание гида испортить его. Городок очень приятный, студенческий, но в то же время полный чопорных дам преклонного возраста с собачками.
И наступило воскресенье. Решив, что пора бы и отдохнуть в нашем забеге по столице Соединенного Королевства, мы пошли медленным строевым шагом по трем известным английским паркам: Гайд парку (мы жили буквально в блоке от его ворот), Грин парку и Парку Святого Джеймса. Кратко по паркам - мы собираем их, как коллекционеры, жена до сих пор вспоминает с чувством застарелой злобы закрытый ботанический сад в Италии. Парки ухожены только там, где положено, и полны разной непуганой живности. Мы с сыном эту непуганность слегка нарушили, жена делала строгое лицо, но глаза-то смеялись. Кстати на детских площадках, раскиданных изредка в парках, полно русских с детьми. То ли няньки, то ли не работающие жены.
Как бы там ни было, в конце концов мы вышли к Букингемскому дворцу, чтобы посмотреть на смену караула. День был солнечный и те, кто был, знают - к решетке в это время подойти - задача не тривиальная. Но ласково действуя плечом, аргументируя тем, что у меня ребенок, и по-простяцки наступая всем весом на любимый мозоль мешающего, я пробил в толпе щель размером с пол-меня, куда мы тут же всунули дите. До смены было еще минут 30, и сын, безуспешно попытавшись влезть на забор, стал мучать нас вопросами, смотрит ли королева из окон, и если да, то во время парада или нет. Так как я тоже люблю поспорить о вещах, мне неведомых, дискуссия затянулась почти до самой смены, ее завершила жена, сказав, что если через секунду мы не замолчим, нам обоим придется махать всем окнам подряд, даже если королевы там сейчас нет вообще. И тут началась смена. Уже минуты через 3 сын глубоко разочаровался,и мы пошлялись по площади перед дворцом и сделали несколько снимков. Выполнив дневной план, мы медленно дошли до Здания Парламента и Вестминистерского Аббатства мимо здания Адмиралтейства.
Мне понравилась статуя Черчиллю. Я слышал, что еще при жизни он завещал не ставить ему никаких памятников, потому что у него вызывало омерзение то, как памятники обычно бывают загажены голубями. Много лет его завещание выполнялось беспрекословно, но не так давно был предложен способ по подведению к статуе элекричества, достаточного для того, чтобы ни одна птица на нее не садилась. И теперь ссутулившийся Черчилль смотрит в сторону Биг Бена.
Покрутившись в толпе, мы решили взять автобусную экскурсию по городу на двухэтажном автобусе. Идея отличная, но только если ехать на втором этаже и иметь много теплой одежды. Иначе слезы мешают стирать изморозь с ресниц.
Основательно замерзнув, мы сошли и пешком, уже в сумерках, пошли по Бонд стрит по направлению к плошади Кавендиша. Не могу не написать о трех вещах. Первое - футбольные мячи от Дольче и Габбаны - мне даже нечего сказать. Второе - статуя во дворе Королевской Академии Исскуств. Задумка, исполнение - мне понравилось более, чем очень. Достойно. Ну и конечно знаменитый Сотсби аукцион. А там как раз торги русской старины. Мы подошли поздно, они уже закрывались, а толкаться нам не хотелось, а то бы можно было купить на пару Абрамовичей. Закончили мы наш день на площади Лейстера, где как раз проходила лондонская премьера "Посейдона", посмотрели вживую, как это бывает. Кстати, там же на площади, слева, если не изменяет память, чудесное кафе под названием "Rendezvous" с бельгийскими горячими вафлями и желато на любой вкус. Рекомендуем.